Поездка по каньонам горных рек, безусловно, была приключением. Мало того, что она нарушала привычный дневной распорядок, она давала возможность вырваться из курортного растворения и заглянуть в закрытую для нас обыденную жизнь. В назначенный день мы стояли на улице в 5:30 утра, в пяти минутах от дома. Так велела девица из офиса, когда продавала билеты на горный тур. Сбор пассажиров начинался в Игало и далее следовал по пути маршрута. Нас запустили одними из первых. Опознавали клиентов по имени и адресу, записанным в специальную табличку. Отмечали крестом входящих и двигались по трассе вперед. Выездную группу подбирали до Тивата. Когда посадочный лист заполнился, наш гид любезно представилась и заговорила. Три основных правила составляли основу поездки. Во время ее рассказов нельзя было болтать и задавать вопросы. На остановках просили не опаздывать против установленного срока и посещать туалет, так как все перерывы в движении были предусмотрены заранее. И, наконец, запрещали ходить по салону и вставать без нужды из кресел. Южная ночь была еще в силе, за окном мелькали смутные очертания и разговоры шли об истории Черногории. Ведущая наша владела речью прекрасно, рассказывала занимательно и русскоязычный автобус слушал ее внимательно. Заволновался народ, когда за окном показалось море. Солнце еще не встало, но уже рассвело.

Поездка нам предстояла серьезная. Она охватывала центр страны и проходила по двум трассам, соединявшим север и юг. Других дорог в Черногории просто не было.

Маршрут наш только еще начинался, а мы уже подъезжали к городу, причем далеко не маленькому. Гид сообщил, что впереди Будва.

Пассажиры засуетились, стали вскакивать с мест и делать снимки. «Да не волнуйтесь вы так, – сетовал гид – Скоро будет остановка».

И, действительно, высоко на склоне была оборудована площадка.

Дурные от беспокойной ночи, мы все еще пытались проснуться, хотя женский дух бил сильнее плети и фотографию на фоне модной Будвы хотелось все-таки сделать.

А вид сверху ловил на вздохе! Солнце уже взошло, но берег еще дремал в тумане.

Время обзора истекло. Автобус шел по шоссе, забираясь все выше и выше в горы.

Среди девственно-пустынных холмов немым вызовом стояла крепость Космач, возведенная в середине XIX века австрийскими войсками на границе с Черногорией. Она входила в цепь оборонительных форпостов, охранявших земли империи. Нынче укрепление было заброшено и потихоньку разваливалось, но и в Первую, и во Вторую Мировую войну крепость во всю служила требованиям армии.

В восемь утра, как и было обещано в рекламном буклете, нас привезли на завтрак в придорожную кофейню. Появились официанты, рассадили туристов по столикам и накормили тем, что здесь называли национальным черногорским продуктом.

Дорожный прикорм составлял, казалось, отличный бизнес, однако наш гид говорил, что редкий хозяин готов был обслуживать туристские группы. Забот что ли лишних они не хотели? Экскурсоводы просто молились на хрупкую женщину, не отказывавшую им в этой услуге. С раннего утра она блюла интересы голодных путешественников.

Ну вот, подкрепились и тронулись вперед по крутившей меж склонов извилистой дороге, где почти каждый дорожный знак вызывал шок или восхищение.

Вдалеке показалось Скадарское озеро, крупнейшее на Балканском полуострове и отделявшее Черногорию от Албании. Показали нам озеро сбоку, все-таки площадь его составляла 400 кв.км., да и сама река Морача считалась его главным притоком.

Глядя на необъятный заросший, непаханный край, становилось понятно, почему забыло правительство о сельском хозяйстве. Вряд ли стоило ждать большого прибытка с горных участков, хорошо, если хватало на личное пропитание.

Впрочем, на всякую горку найдется своя долина. Была такая и здесь. С северной стороны к Скадарскому озеру примыкала равнина, заселять которую начали еще в каменном веке. В античные времена здесь обитали иллирийцы, затем их сменили римляне. На плодородной долине у места слияния четырех рек Морачи, Рыбницы, Зеты и Ситницы был основан город, стоявший в окружении небольших холмов. В V веке сюда спустились славяне и тысячу лет районом правили сербы, затем вторглись турки. При разных хозяевах город имел разные имена, однако богател всегда. Он стоял на слиянии рек и пересечении торговых путей между Адриатикой и странами континентальной Европы, а торговое место пусто не бывает. В конце XVII века турок изгнали, местность досталась возникшей стране Черногории. Впервые название Подгорица появилось в 1326 в судебных документах Которского архива и, хотя город менял имена многократно, историческое ему вернули в 1992.

Во время Второй Мировой город был полностью разрушен. Его отстраивали заново, вот и смотреть тут было нечего, разве что показали Собор Воскресения Христова, освященный в 2013 году. Пожалуй пикантной подробностью было то, что столицей Подгорица не являлась, хотя парламент, правительство и почти все государственные учреждения были размещены здесь, ее просто считали «главным» городом. Стольный же град находился в Цетине, историческом и культурном центре Черногории, сохранявшем память о духовном развитии страны.

За окном автобуса промелькнули улицы города и пешеходный мост через реку Морача, созданный в подарок братскому народу от лица московских властей. Мост даже носил гордое имя Московский. Сильно хотела Россия дружить с Черногорией, ища союзников против Запада, да только вышел из этой истории забавный казус. Хлопотали наши энтузиасты, проектировали конструкцию в Москве, строили сообща с местными и сербскими бригадами и открыли мост 19 декабря 2008 года. А тремя днями раньше, 16 декабря 2008 года, власть Черногории подала заявку на вступление в Евросоюз. Трех лет не прошло, как они отделились от Сербии.

Автобус шел без остановок, даже памятник Высоцкому я не смогла увидеть, хотя установлен он был рядом с Московским мостом. Творение скульптора Александра Таратынова было в 2004 тоже подарком России, видимо, в знак любви черногорцев к свободомыслию великого бунтаря. Владимир Высоцкий приезжал в Черногорию дважды. В 1974 году он сыграл главную роль в советско-югославском фильме «Единственный путь» режиссера В. Павловича, а спустя год прибыл на гастролях «Театра на Таганке». Он даже написал стихи «Водой наполненные горсти», цитата из которых, позже добавленная в текст, была высечена на памятнике. Я, конечно, нашла в городе фотографию на сайте «Отдых в Черногории», но вживую не видела.

Подгорица пролетела мимо. Косой забор из сосен провожал нас из города в сторону гор. Когда-то его сажали для защиты от ветра, потом разочаровались и забросили. Теперь он остался простым воспоминанием.

Равнинная часть дороги закончилась, открылся каньон реки Морачи, служивший транзитным коридором двух главных трасс Черногории, соединявших север и юг страны. Автомагистраль и железная дорога лежали по разным берегам каньона.

Впадала Морача в Скадарское озеро вполне степенной рекой, хотя в середине пути неказистый с виду поток пробил в карстовых скалах ущелье длиной в тридцать километров и несся при половодье со скоростью более 100 км/час.

Да, разрушительный этот поток имел в спокойное время вид почти идиллический.

Идиллический дух малых голландцев, конечно, ласкала взор, однако прибрежный оскал скорей намекал на другой ход событий.

Каньон реки Морача сужался, ощеривался и уходил в горы. Эх, Толкиен, Толкиен, почему мне всюду мерещилось «Братство Колец»?

Да не мерещилось вовсе мне буйство природы! Каньон стянулся в узкую щель, отвесные стены которой шли вверх и вниз, будто стесанные ножом.

 

Ошалелый народ топтался по обзорной площадке, пытаясь снять вселенскую мощь. Фотоаппарат не брал размаха, да и какой снимок мог передать то чувство восторга и ужаса, что возникало при виде отесанных скал. А мысль, что в пору половодья тщедушный поток достигал немыслимых скоростей, наводила трепет.

Обзорная площадка была небольшой, что-то вроде кармана или обочины у тесного шоссе. На ней с трудом размещалась пара-тройка машин, оставляя немного места взволнованным наблюдателям. Выпустили нас на короткий срок. Узенькая дорога, притертая к скальной стене, бежала вдоль обрыва и была главной магистралью страны, движение по которой требовало осторожности.

Да что там, сам факт борьбы человека с природой вызывал восхищение. Змеясь по крутым уклонам, дорога то шла по уступам, вырубленным в скалах, то ныряла в тоннели и тянулась по середине отвесный стены невероятной высоты. Могла ли бы я оценить размер провала, если бы не машина, ползущая по шоссе? Эта дорога считалась очень опасной для движения, но была пока единственной.

Протрубили сбор. Ну что, последняя фотография на фоне разлома мира и вперед, к новым обличьям каньона своенравной реки.

Следующей остановкой был православный монастырь Морача, стоявший на берегу реки. В середине XIII века на месте нынешней Черногории лежало княжество Зета, входившее в Королевство Сербии, управляла которым династия Неманичей. Внук основателя этой династии и сын правителя Зеты Вукана заложил стены монастыря в 1252 и после смерти был похоронен в храме обители.

Церковь имела в стране основополагающее значение. Даже сейчас черногорцы почти поголовно считали себя верующими, а в XVII веке после изгнания турок лишь теократическая власть сумела унять раздоры и распри среди феодальных кланов. Под угрозой отлучения от церкви митрополит Данило Шчепчевич Петрович-Негош объединил племенные роды и управлял духовной и политической жизнью страны в едином лице, получив титул Владыки. Он установил наследственный переход власти Владык Петрович-Негошей от дяди к племяннику, продлившуюся до 1852 года, когда очередной правитель Данило I отказался от духовного титула, сохранив лишь светскую часть власти. Следующий наследник уже считался королем.

Мощные стены не спасли монастырь от разорения. Нахлынувшие в конце XV века турки разрушили здания, вынудив монахов покинуть обитель. Соборная церковь Успения Божьей Матери годами стояла без крыши, теряя живописное убранство. Запрет турок сохранять иконы или защищать от непогоды фрески потихоньку увял и спустя столетие главная церковь была восстановлена деревенским старостой Вукичем Вучетичем, причисленным позже к лику святых. Тогда же на стенах были заново воссозданы погибшие фрески. Христианские подвиги остались в прошлом, теперь монастырь стал одним из самых посещаемых мест в Черногории. Едва ли не каждый день сюда привозили туристов и паломников.

Монахи не возражали. Да как же было им возражать, если жили в обители то ли три, то ли четыре человека. Обслуживать весь антураж им вряд ли было под силу, да и в монашеских кельях они могли потеряться. Наша гидесса все сетовала, что в Черногории было множество монастырей, достойных почитания, но их никто нигде не поддерживал и они постепенно хирели. Здесь дело обстояло иначе. Монастырь стоял на туристской тропе и в него вкладывали немалые средства.

Церковь Успения Богоматери восстановили в 1574 году, внутренние фрески были написаны к 1578-му, а внешнюю роспись храма выполнил в 1616 художник Георгий Митрофанович. Все было по чину. Богородица глядела на паству, Святой Георгий летел на коне, а красавец-монах воплощал в жизнь представительские функции.

Убранство соборного храма поражало богатством. Даже не верилось, что сотворить его удалось при турках. Видно горячка захвата жгла только в первые годы, спустя столетье все позабылось. Черногория имела в составе Османской империи изрядную автономию, свое правительство, суд и постоянную армию. Контроль был формальным, иначе не объяснишь христианской роскоши в храме. Из древних фресок XIII века сохранились лишь лики Богородицы и Христа, да несколько сцен из жизни пророка Ильи. Одна из них удивила меня безмерно. Илья, говоривший с вороном, имел черты современного письма. Правила запрещали фотографировать в храме, но посмотреть убранство в сети оказалось возможно, хотя общей картины снимки все равно не давали.

Успенская церковь была не единственной на подворье. Чуть в стороне стояла Малая церковь Святого Николы, рядом с которой находилась звонница. Бытовало мнение, что возрастом она была постарше соборной, к тому же выглядела намного скромнее, хотя восстанавливали ее полвеком позже, в 1639 году. Зато внутри дух замирал от ощущения сказки. Ее расписывал известный у сербов мастер Козьма, но делать снимки было нельзя и ощутить радость бытия позволял только интернет.

Не духом единым жив человек. Как во всяком приличном месте, здесь был и свой источник святой воды, которой народ поспешил запастись на дорогу.

Кто-то брал воду, а кто-то стоял в очереди, вспоминая условия поездки. Вот ведь, какая странность, здесь никакого почтения не приходило в голову, ни трепета, ни откровения, в душе царила одна веселость и лезли на ум хулиганские мысли про естественность бытия во всех его проявлениях.

Плутовство заключалось в том, что крестьянскую жизнь нам показывали как сказку, игрушку, а мы верили в это и радовались, будто дети, попавшие в рай. Ах, как сильно хотелось здесь задержаться подольше! Грядки ровненькие, пчелки мохнатые гудят, солнце ясное и покой без волнений, одышки и слез. Сказка, сказка витала в воздухе… Благолепие, да и только! Все само делалось и складывалось. Разве трем мужикам такое под силу?.

Мираж развеяла тетка, стоявшая на газоне. Да нет, не само делалось и без борьбы не складывалось. На это был наемный труд сельскохозяйственных рабочих. Труд тяжелый и бесконечный, не знающий конца и краю. Идиллическая картинка слегка затуманилась, Оставаться уже не хотелось, хотя покой и воля все же мерещились.

 

Река Морача текла где-то внизу. Склоны каньона обросли лесом и не пугали больше каменистой россыпью. Монастырь стоял на вершине мира, всюду вокруг простирались девственные просторы и мысль летала, как птица, не отягощенная приземистостью низины. Воля здесь все-таки была, но цену приходилось платить огромную. Для тех, кто не был готов, стоял мосток, что выводил на другие берега.

Беседка для уставших туристов была оборудована за пределами ограды. Она тоже входила в число достижений монастыря. Сидеть под ней не пришлось, указанный срок прогулки истекал, путь до автобуса требовал времени.

Пока я любовалась каньоном, народ рванул к сувенирной лавке, где продавали монастырский мед, домашнее вино, знахарские кремы и мази. Свечи с иконками там тоже встречались. Бизнес вполне процветал на монастырской основе.

Наш первый этап закончился. Своенравная река Морача уходила в глубь страны к своим истокам, лежавшим на высоте 1600 метров. Дорог там не было, там густел лес, обрывались скалы и тянулись горные массивы.