Идея побывать в ладожских шхерах бродила в голове давно. Дело оставалось за малым, для дальней поездки нужен был повод. Он нашелся быстро. Рыбачить на байдарке было неудобно, а взятая напрокат лодка позволяла решить все проблемы. Алексей раздобыл телефоны нескольких рыболовецких баз и одним пасмурным июльским утром мы отправились с дачи на Ладогу. Ближайшая база лежала примерно в 80-ти километрах. Шоссе до Приозерска было привычным, но за городом асфальт быстро исчез, появилась грунтовка. Дорога сузилась, начала вилять между оврагами и взгорками, лес подступил вплотную. Природа завораживала, но скорость пришлось снизить.

Дорога, по которой мы ехали, вела в Сортавалу,  огибала Ладожское озеро, выводя к Лодейному Полю, и большей своей частью лежала в Карелии. Злые языки утверждали, что отрезок пути от Приозерска до Сортавалы составлял изрядную угрозу для механического средства и серьезную опасность неопытному водителю. Спорить с этим было трудно, но полный восторг, обуявший меня, как только мы вышли на незаезженную трассу, не давал роздыха. Сорок лет прожив под Приозерском, я никогда не выбиралась в Карелию, где до сих пор все дышало первозданностью и человек существовал наравне с природой. Уже отвыкла я от равновесия в населенной нашей местности.

Впрочем, довольно скоро выяснилось, что за все преимущества надо платить. На перекрестке дорог, где шла отвилка на поселок Тиурулу, рядом с которым находилась база, куда мы хотели попасть, не работала сотовая связь и поворачивать не имело смысла, так как дальнейший маршрут до заветной лодки был неизвестен. Мы решили не рисковать и добираться до следующей базы.

Перекресток, на котором пришлось вспомнить о благах цивилизации, вернул к мыслям о противоречивости ее достижений. Совсем, казалось, недавно привычек ставить кресты на обочинах не было.

Карелия освободилась от ледникового плена пятнадцать миллионов лет назад. С тех пор ее рельеф являл собой холмистую равнину, уходившую на западе в возвышенность. Отступавший ледник перелопатил всю поверхность, перемешал обломки пород, валуны, мелкозем, пески и супеси. Куда ни глянь, повсюду тянулись моренные гряды, высились поросшие лесом одинокие холмы, между которыми тут и там лежали озерные котловины.

В голове не укладывалось, как на каменистых склонах и насыпях умудрялись вырастать кусты и деревья.

Дорога карельская так и вилась между гряд, а дома стояли на «крыше мира».

 

Пока сортавальская трасса, больше похожая на проселочную дорогу, неспешно вела к очередной базе, хмурый день посветлел, стало проглядывать солнце.

 

Расстояние между базами составляло около сорока километров, так что медленный ход рыбакам был не в радость, зато мое ликование не имело предела.

Я наслаждалась окрестностями и никуда не торопилась.

 

Неожиданно грунтовка закончилась, появился асфальт и мы въехали в поселок Куркиёки, по летописям 1396 года принадлежавший землям Новгорода.

Шведы захватили территорию в 1617, к середине века деревня получило статус торгового города, который по итогам Северной войны Петр I вернул России. С 1775 городом он больше не числился.

История на этом не заканчивалась. В 1920 поселок перешел Финляндии, а в 1940 был передан Советскому Союзу.

Любопытно, что дома поселка стояли среди 20-30-метровых валунов.

Дорога, по выезду из поселка став снова грунтовкой, продолжалась, радуя глаз заросшими скалами, полями и озерами.

Мы приближались к конечному пункту нашего авантюрного маршрута. Нужно было свернуть с «шоссе» на истинный проселок, миновать пару деревень и добраться до озера, где находилась пресловутая база. Отсутствие связи нас не пугало. Место было так далеко, что бояться конкуренции по части лодок совсем не приходило в голову. Итак, мы двигались по карте в сторону поселка Лумиваара, до которого оставалось порядка десяти километров.

 

Карелия никогда не отличалась обильным сельским хозяйством, ничего не изменилось и сейчас.

На окраине Лумиваары поворот на базу вел прямо в поле.

К нашему удивлению на базе оказалась масса народа.

Лодок хватало всем, правда моторных не было, так что пришлось смириться с веслами. Смотритель с укором покачал головой, узнав, что мы не запаслись рыбным прикормом. Нам выдали лодку, весла и спасательные жилеты, отсутствие которых каралось штрафами. Судя по всему, умников, готовых предаться отчаянным забавам, было предостаточно. Машин стояло много, а вот людей совсем не было видно. Кто-то занимал комнаты в домиках, но большинство посетителей оставляли транспорт на стоянке и уходили на острова, где проводили отпуска вдали от суеты.

За этим и ехали сюда граждане на иномарках с питерскими номерами. Народ подобрался обстоятельный. Похоже и рыбу они ловили всерьез, недаром речь шла о приманках. Впрочем, все это было не важно. Вовсе не добыча являлась предметом первой важности, главным было приключение. Мы стояли на берегу шхеры, нас ждало плавание, рыба могла стать дополнительной отрадой. Шхеры я видела впервые. Точнее сказать, этот узкий залив, ограниченный скалистыми берегами, по факту был фьордом.

Да как тут разберешь, когда кончаются зубцы берега и где берет начало архипелаг островов, если северо-западный край Ладоги был весь изрезан ледниками в месиво шхер, фьордов, заливов и проливов. Острова, или иначе шхеры, находились впереди за пределами материка. Искать выхода в открытое озеро на веслах и без мотора не имело смысла, вокруг стояли сети, так что хотелось стать на якорь и забросить удочки. Один берег, другой, тень или солнце – удачи не было. В отсутствии поклевок долго терпеть меня, как болельщика, мужики не собирались. Прогулки в лесу на прилегающих берегах мне сулили еще перед отъездом. Дескать, будут и грибы и ягоды к полной твоей утехе. Вот и пришло самое время высаживать пассажиров в лесные края. Склон выбрали пологий, причалили к камню и вдвоем с собакой мы скачками-прыжками перебрались на берег. Рыбаки, между тем, отправились искать другое место лова.

Пологий склон выглядел красиво, но обладал неким недостатком.

 

Ни грибов, ни ягод тут видно не бывало никогда. Побродив туда-сюда по камням, я решила, что пора возвращаться на лодку. Отдаляться от озера не следовало, путь вглубь явно вел вниз в болото, карты местности я не знала, а заблудиться у черта на куличках совсем не хотелось. Да и собака не отходила от озера, стремясь держать компанию воедино, так и бегала от меня до берега.

 
В итоге, мы снова стали плавателями.

 
Кто-то говорил, что в этом питомнике разводили форель.

 
Пока рыбаки ждали счастья, народ на озере резвился.
 

Вечерело. Удачи так и не наклюнулось.

Уже подъехав к причалу, бросили на прощанье удочку и неожиданно схватил подлещик. Закинули еще раз и началась истинная фантасмагория. Клевало без остановок, даже я взяла снасть и мы принялись таскать рыбу, не ведая ни сроку, ни часу. Опомнившись к десяти вечера, мы поняли, что уезжать надо немедленно.

Время и вправду было позднее. Заканчивался воскресный день, наутро ждала работа и возвращаться нужно было в город, минуя дачу. Дорога составляла двести тридцать километров, причем первая треть лежала по сортавальскому извилистому шоссе с закрытыми крутыми поворотами, подъемами, спусками и без асфальтового покрытия. Завидно было смотреть на пустые машины. Их хозяева прохлаждались где-то на островах, нам же следовало торопиться.

На холме возле поселка стояла кирха. По скромным подсчетам в Питер мы попадали не раньше двух часов ночи, однако на церковь очень хотелось взглянуть. Кто знает, когда сюда снова удастся попасть. Полчаса больше, полчаса меньше, разве героям время помеха? За открытой дверью царила пустота. Кирху реставрировали весьма неспешно. Сам поселок до 1945 года назывался Кумопа. Он являлся центром общины Лумиваара, объединявшей несколько деревень. Лютеранскую церковь, принадлежавшую общине, построили в 1935. Бывшая Кумопа, получившая в конце Великой Отечественной название Лумиваара по имени общины, входила после революции в Выборгскую губернию Финляндии. Когда началась первая советско-финская война, финны эвакуировали население Северного Приладожья, а сам поселок, так же, как и большая часть Карелии, отошел в 1940 к СССР. Во время войны 1941-1944 годов Кумопа была занята финскими войсками, часть жителей вернулась из эвакуации, но в конце компании снова отошла к СССР. Рядом с кирхой были захоронены финские солдаты, павшие в боях двух советско-финских войн. Мы долго глядели на снимок и не могли понять, что он из архива. Теперь на кладбище крестов нет.

 

Про Лумиваару мы узнали много больше, чем думали вначале. Попали сюда случайно, а обернулось все в который раз историческим пластом. Всего-то и было известно, что в переводе с финского Лумиваара означала «Снежная гора». Сколько еще неожиданностей принесут нам увеселительные поездки?

Кончался день, мы были в пути. Наваливались сумерки, проносились мимо темнеющие поля, в Карелию стоило съездить хотя бы еще раз.