Командировка мужа затягивалась. Предполагаемый отъезд откладывался ото дня на день. Просмотрев карту, я надумала смотаться в Можайск. В город ходила электричка, дорога тянула на 80 верст, да и прочие места посещений отстояли километров на 150, не меньше. Можайск был ближе всех. Наученная горьким опытом, я выяснила, что в городе был древний кремль, стоял Никольский собор и какие-то старые церкви. Соседка в электричке, по жительству можаичанка, могла указать дорогу только на водохранилище, других мест она не знала. Случай вполне рядовой и обычный, хотя город был небольшой и простирался лишь на 15 квадратных километров. На вокзальной площади нашелся автобус, шедший мимо Никольского собора, и мы тронулись.

От Звенигорода Можайск отличался, конечно, по духу. Удивившей нас вальяжной беспечности тут не было и в помине. Провинциальная тишь не скрашивалась никакими праздниками. Да и разница была невелика. Вдвое выше численность, чуть больше легкой промышленности — вот и все, в то время, как Звенигород назывался российской Швейцарией. Там был курорт, ну а здесь просто административный центр.

Довольно скоро мне велели выходить. Улица называлась Московской, значит была центральной. На площади стоял монумент, часовня Николая Чудотворца, выстроенная в 1999 году.

Никольский собор был под рукой. Он стоял внутри квартала на бегущей вниз соседней улице.

Можайск, принадлежавший Смоленскому княжеству, упоминался в летописях 1231 года. Первый город и укрепления стояли на высоком холме в течении реки Можайки. В целях лучшего обзора вокруг города лес вырубили, река сильно обмелела и ныне превратилась в ручей. В 1303 Можайск был захвачен и присоединен к Московскому княжеству, а на рубеже XV-XVI веков стал самым крупным городом и сильной крепостью на западных границах Руси. В посаде, раскинувшемся вокруг стен, ремесленники выделывали сукно, кожу и кожаные изделия, имевшие широкий сбыт, город стоял на важной торговой дороге. Трудности пришли в XVI веке. Ливонская война, вторжение поляков, холера и чума обессилили и разорили Можайск. Тем не менее, с потерей Смоленска город вновь стал пограничным. В 1624 начали строить новую каменную крепость взамен деревянной. Два года спустя Можайск уже был хорошо защищен. К воротам, той самой крепости я и приближалась.

На территории Никольской горы, иными словами, Можайского кремля запрещали пить, жечь костры, выгуливать собак и разъезжать на автомототранспорте. Так гласило объявление.

Впрочем, Кремлем это место называли по памяти. В 1797 году по распоряжению Павла I городские власти попытались продать его на слом, но покупателей не нашлось, и в 1802—1814 годах он был попросту разобран «за ненадобностью». Только герб, присвоенный Можайску в 1781, сохранял о нем память.

Внутри ограды стоял Ново-Никольский собор.

Собор был построен в традициях неоготики с элементами мавританского стиля. Так писали справочники, но ни архитектор, ни средства вложения, ни точные даты постройки нигде указаны не были. Авторство собора из-за близости стилей приписывали Баженову либо Казакову, или, на худой конец, их кругу. Сроки самой постройки относили к 1799-1814 годам. Неожиданностью явилось и то, что не сохранилось подлинных чертежей и документов по сборке храма, хотя время было вполне протокольное. Занимался поисками бумаг Владимир Куковенко, в прошлом, геодезист и пенсионер, заинтригованный бедностью сведений и тайной умолчания. История началась с формы здания, свойственной скорее костелу, нежели православному храму. Собор стоял на месте надвратной церкви крепости, башни и стены которой были снесены, земляные валы срыты, а откосы холма укреплены контрфорсами и подпорными стенами на глубину до 20 метров. Каменные постройки обветшали за полторы сотни лет. Денег реконструкция требовала немалых, но финансист затрат был неизвестен, что не вязалось с нормой чтить память благодетелей.

Декор храма включал шестиконечные звезды Давида, пирамиды, увенчанные шарами, и угольники.

В плане здание оказалось асимметричной трапецией, линейные размеры в любых системах мер (сажени, вершки, аршины) выражались дробными числами, а текущие цифры складывались при разных сочетаниях, сравнениях и расчетах в сакральное 1314, либо ложились тремя шестерками. Куковенко все обмерил, пересчитал и заподозрил масонов. Он полагал, что во время строительства нарушались принципы закладки, а это было неспроста. Наверное, геодезист этого ждал. Масонство появилось в России в XVIII веке. Аристократия и дворянство страны состояло в его Ложах. Василий Баженов, с чьим именем часто связывали появление архитектурного стиля русской готики, был масоном. Куковенко считал, что Вольные каменщики не могли исключить зодчество из области отражений собственных символов и мистических идей. Он приписал всю русскую готику к виду масонской практики на основании пересчета и сопоставления размеров, деталей, частей сходных строений. Собор же он отнес к числу памятников Жаку де Моле, Великому магистру ордена Тамплиеров, сожженному на костре в 1314 году, на дату пятисотлетия его кончины. Тамплиеры считались предшественниками масонства, детали строительства собора могли относится к тайнам каменщиков, а императоры Александр I и Николай I, запретившие масонство в России, храма никогда не посещали и в нем не молились, находясь в Можайске.

Рядом с Ново-Никольским собором стояла церковь Петра и Павла

Раньше здесь высился белокаменный Никольский собор, выстроенный Андреем Можайским на рубеже XIV-XV веков. Князь Андрей, семилетний сын Дмитрия Донского, получил от 1389 года в удел Можайск. Мальчик вырос, возвел храм, основал два монастыря, мужской и женский, и умер пятидесяти лет от роду. Никольский собор обрушился в 1844. Восстановил его в 1849-1852 годах крестьянин Щеглов. Он сохранил старый цоколь и белокаменный подклет, стены возвел из кирпича, повторяя прежние формы постройки. Храм освятили именем Петра и Павла. В тридцатых собор закрыли. В шестидесятых он был занят городским историко-художественным музеем. Верующим его вернули в 2003.

Ново-Никольский собор, кто бы его ни строил, был красив. Геодезист не зря искал в нем тайны или изъяна. Я чуть не поверила в магию чисел, собор и впрямь дышал какой-то мистикой. Куковенко собрал и разместил текст на сайте Можайского Исторического общества. При чтении материала выявилась натянутость доказательств и логика сатанизма, о чем твердил автор, исчезла, равно как и пропал интерес к инфернальным шестеркам, числу Зверя, якобы зашифрованному в размерах храма. Магия чисел, может и срабатывала, но винить в том Люцифера было нельзя. Крути, не крути, а наваждение демона не просматривалось. Священники тоже не верили в интеллектуальные игры. Они считали, что Собор не хранил зла, всех спасала молитва и храм признали действующим. В советские годы он в 1933 был закрыт, сильно пострадал и потерял купольную ротонду в ходе боев 1942 года, в шестидесятых его частично отреставрировали и разместили в нем трикотажную фабрику. В 1994 он был возвращен верующим.

Проход между церквями вел к саду, где по разные стороны от центральной аллеи чтили память разным святыням.

Во время войны с лета по октябрь 1941 направление на Москву защищали укрепления Можайской линии обороны, на которой советские войска задержали и измотали в боях отборные силы армии группы «Центр». Когда рубеж пал, в районе действовали четыре партизанских отряда, затем 20 января 1942 город был взят штурмом с трех сторон и Можайск освободился от оккупации. Много памятников погибшим воинам было размещено на улицах, много было и братских могил, но здесь монумент стоял выше всех, как бы венчая меморандум славы.

Справа на склоне холма была расположена маленькая часовня, установленная над почитаемым источником. Надкладезный шатер поставили в 2007 году. Казалось, что полвека собирали воедино святыни на Никольской горе, надеясь, видно, примирить под сенью собора такую разную память народа.

Часовня стояла на берегу пруда, на котором болтались мальчишки.

Парни ловили рыбу и скармливали коту, ревниво следившему за их движениями.

Что за пруд, зачем и откуда он взялся, пацаны не знали. А между тем, назывался водоем Святым озером, ныне обмелевшим, но известным с XIV века. Чистое родниковое озеро считалось всегда бездонным. Геологи, бурившие в 2004 году глубокие скважины, до дна не добрались, отовсюду изымался лишь ил. Ходила даже легенда, что на глубине было окно, из которого время от времени всплывали просмоленные доски древних судов.

По краю холма шел овраг, где-то вдали виднелся купол. Это, видимо, и была следующая точка моего маршрута. Я собиралась добраться до Храма Иоакима и Анны, родителей Богородицы. Следовало миновать собор, выйти в город и найти автобус. Лезть в бурелом вниз по оврагу здоровье не позволяло. При всей затянутости неба жара стояла страшная.

Собор и вправду был похож на заколдованный замок.

Ограду, собранную из кирпича, поставили в 1802 году после того, как разобрали  белокаменные стены крепости XVII века.

Небольшая улица, куда выходили ворота, была знаменитым Смоленским трактом, который упирался в «край земли русской». По этому тракту в Москву ехали послы, а не запад тянулись караваны русских купцов.

Смоленский тракт вел вниз, а мой путь лежал в другую сторону.