К воротам дачи Окуджавы

Время близилось к трем дня. Музеи закрывались рано. Нужно было попасть к Окуджаве, в галерею Евтушенко  мы точно не успевали. У музея Чуковского к нам подошла девушка. Она тоже искала дорогу и мы, надеясь на указатели, отправились двумя машинами. Оказалось, что надеялись напрасно. Стрелки быстро закончились и мы, следуя последнему указателю, выехали к водяной колонке. Зрелая тетка вполне сельского вида обливалась водой, спасаясь от жары. Засмеявшись, она сказала, что Переделкино осталось сзади, нам нужно возвращаться. Пара машин развернулась и мы отправились обратно по пустым улицам, недоумевая, где же пропустили поворот. Людей, чтобы спросить, нигде не было. По бокам тянулась череда дачных участков за высокими заборами.

Наконец мы увидели парня, он махнул рукой куда-то направо и скрылся на боковой тропинке. На перекрестке мы повернули и тронулись дальше по бесконечной улице Серафимовича, но примет никаких видно не было. Двое молодых ребят в модном прикиде, у которых хотели уточнить маршрут, не знали, ни кто такой Окуджава, ни где его музей. А улица все тянулась и тянулась. Навстречу показалась пешая пара, они тоже искали музей поэта. Там, куда мы ехали, их послали обратно. В конце концов, после долгих скитаний, мы добрались до места. Кругом стояли машины.

На входе нас облаял зачетный пес по кличке Музей. Он исполнял свой долг, на него шикнули и мы вошли. В музей мы опоздали на десять минут. Никакие просьбы, слезы и жалостные рассказы о трудностях поиска не помогли. Персоналу было не до того. Пешеходы-попутчики, которых мы подобрали на бесконечной улице, поведали, что прибыли из Костромы, в программу экскурсии входил выездной концерт телепередачи «В нашу гавань заходили корабли». Проходил он на территории музея Окуджавы. Туристы приехали рано, пошли погулять и заблудились. Экскурсовод их предупредил, что Успенский заболел, поэтому не появится, Элеонора Филина справится с концертом сама, а поэта заменит его жена. Никаких других сведений им не сообщили, участников не рекламировали.

Народ уже собрался на площадке и ждал.

Представительная дама, с отрешенным видом сидевшая на скамейке, скорее всего, и была женой Успенского.

По крайней мере, та услужливость, с которой ее пропустил внутрь дома смотритель музея, говорила, что вряд ли она случайный гость.

Любопытно было посмотреть на предков Окуджавы, почитать признания классиков культуры, выставленных на стендах во дворе, а больше здесь делать было нечего.

После разочарований, связанных с Чуковским, окунаться в мир массовой культуры вовсе не хотелось, даже если в зале скрывался какой-то знаменитый исполнитель.

Мои представления о Переделкине оказались сплошной иллюзией. Писательский поселок занимал ничтожную часть огромного дачного массива, застроенного силами военного и прочего командного состава. Здесь была модная тусовка. Мы покинули Переделкино с мыслью, что советская власть поселок создала, своими гонениями укрепила, зато теперь либеральная свобода его просто съест.

Имперское православие жало с одной стороны, солнцевская братва теснила с другой, а олигархический капитал вообще заполнял все вокруг. Нищие, как правило, дачи писателей выглядели убого рядом с новыми дворцами. Обратная дорога была грустной. Порадовала лишь церковь в Одинцове. Хоть и был храм чистым новостроем, 2007 года завершения, однако хорошо стоял, достойно.