Выходные, выходные… Они приятны тем, что время от времени удается откладывать работу и отдаваться лени и отдыху. Бывает так не всегда, но порой все же случается. Ну а если погода хороша, значит пришла пора пускаться во все тяжкие. Во второй половине сентября мы решили съездить-таки на шхеры. Маршрут был согласован еще в городе, прикорм и всякие рыбные заманки к сроку закуплены и мы тронулись по излюбленному сортавальскому шоссе навстречу грунтовому покрытию, крутым поворотам и подступившей вплотную незагаженной природе.

 

Земли, по которым мы ехали, были заселены с каменного века, хотя нам, обывателям, казалось, что проще относить историю края ко временам Новгородской республики и уже оттуда судить о принадлежности к той или иной державе.

Воевали за Приладожье веками, а поверить в это было трудно, такой нехоженый мир простирался вокруг.

Ждал нас впереди поселок Хийтола, где по слухам до сих пор существовал погранпункт, пропускавший беспрепятственно всякий гражданский транспорт.

В Хийтоле, как и в паре других придорожных поселках, был укатан приличный асфальт.

Примечательным местом Хийтолы была скала Линнавуори, что в переводе означало «Крепость на горе». Стояла там крепость или нет, вряд ли кто скажет, но наблюдательный пункт просматривался явно. Скорее всего, сохранился он еще с времен погранзоны – никак не верилось, что сооружение являлось метеостанцией.

На выезде из поселка остатки асфальтовой роскоши быстро перешли в грунтовку и через пару километров мы прибыли на заветный поворот в Тиурулу, где нас ждал хозяин базы, с которым был согласован приезд.

Тихий проселок, на который мы повернули,

 

неожиданно осклабился рытвинами и ямами, явно пробитыми тяжелым транспортом.

 

Первая мысль, что их оставили лесовозы с краденым, видимо, лесом, оказалась ошибочной. Причина была иная – следы оставляла строительная техника.

Пару лет из Питера тянули новую трассу до Сортавалы. Около города соорудили мощные транспортные развязки, но само шоссе выложили лишь на десятую часть от всего маршрута. Трасса представлялась такой отдаленной по времени, что девственность Карелии казалось будет долгой.

Перекресток опроверг бесплодные надежды. Встречным курсом дорогу строили и со стороны Сортавалы. Глушь и безлюдье грозили скоро оборваться и здесь.

За переездом проселок принял свой идиллический вид.

Поселок Тиурула, куда мы ехали, впервые упоминался в Переписной окладной книге Новгородской Водной Пятины за 1500 год, так что возраст его перевалил за пятьсот лет. Спустя полвека в краях царило запустение, жители мерли от голода, не справлялись с царскими податями и уходили в бега, побросав хозяйства и дома.  К концу XVI века уезд перешел к шведам и в 1618 владельцем земель стал Родион Лобанов, воевавший за шведов настолько успешно, что получил в награду обширные угодья и право сохранить в селе православный приход и церковь.

После революции свободные финны стали развивать в Тиуруле промышленность, но по окончании войны все вернулось к сельскому хозяйству. В наши дни заглохло и оно. Местность теперь заселяют дачники с двухметровыми заборами вокруг участков.

 

Тиурулу мы миновали проездом. Накатанный проселок сменился полевой дорожкой, появился указатель престижной турбазы «Воронов Форпост».

Тамошний «гламур» был никому не нужен, моторная лодка ждала нас у соседей.

Перед нами лежал залив Пеконлахти.

Еще в девяностых прошлого века обсуждался проект создания Национального парка «Ладожские шхеры» общей площадью около 150 тысяч гектар. Проект был утвержден и благополучно забыт.

 

Слишком большим соблазном явилась распродажа первозданных карельских земель промышленникам и денежным магнатам для создания охотничьих угодий, зон элитного отдыха, не говоря уже о хищнической вырубке леса, добыче камня и других коммерческих начинаниях.

Экологи взывали о бездумном расхищении природных богатств и обсуждение парка началось снова. Залив Пеконлахти входил в состав предполагаемых охранных территорий. Забавно, но местные жители протестовали и против Национального парка тоже, считая что властям доверять нельзя и к загороженным лесам и водным акваториям добавятся новые запретные территории.

Катание с мотором приносило большое удовольствие, чего нельзя было сказать о рыбалке. Не клевало нигде.

Впереди был выход в отрытое озеро, правда идти туда не хотелось.

 

Всюду, на берегах островов и материка, виднелись следы дикого летнего отдыха свободолюбивых граждан.

Говорят, местные хранители шхер разъезжают по островам и вывозят мусор со стоянок незадачливых туристов.

На открытых просторах задувал ветер, затишье радовало лишь в бухточках у островов.

 

 

Пока рыбаки меняли места стоянок, налаживали снасть и подбирали лакомые приманки, остальные члены экипажа искали себе развлечение по интересам.

 

Кое-кого занимала закуска, а кого-то привлекала охота…

 

Наши увлекательные занятия прервал неожиданный шум. Из-за острова на бешеной скорости вынырнул катер и на всем ходу помчался к берегу. Мало того, что благостная тишина была нарушена некоторым скандальным образом, на носу судна, подбоченившись, стоял мачо, небрежно опираясь на карабин и с победным видом оглядываясь вокруг. Он хозяйски помахал нам рукой и улетел вперед, поднимая волну и оставляя пену брызг.

Ко времени, когда лодка перестала качаться, у берега раздались выстрелы. На кого шла охота, было не ясно, но атака получилась яростной.

Четверти часа не прошло, как катер промчался обратно со своим маршалом на носу.

Темнело. Пора было уезжать.

Мы сдали лодку, доехали до Тиурулы и остановились у моста. Отвилок Ладожского озера делил поселок пополам. Днем здесь ватага мальчишек махала удочками.

Рыбак-неудачник возвращался с улова такой же пустой, как и мы.

На берегу его ждал автомобиль и горькие мысли, как оправдываться перед женой. Выслушав жалобы компаньона по несчастьям, мои мужики сильно приободрились. Что ни говори, намного веселее страдать в компании. Парень уверял, что такая засада застигла его впервые на излюбленных тиурульских местах.

Уезжать без последней попытки не хотелось, тем более, что место казалось мужикам знакомым. Лет пять назад они по Ладоге ходили на байдарке. Штормило. Последний день маршрута был тяжелым, лодку перевернуло и, выбравшись наружу, они ушли к берегу не в конечной точке похода, где их ждала оставленная до возвращения машина, а наугад, спасаясь от непогоды. Пока команда разбирала байдарки и складывала походный инвентарь, хозяин на попутках смотался до машины и отбывали они уже собственным транспортом. Хотелось уточнить давешний маршрут – вид моста сильно грел душу. Последняя дань уважения не увенчалась успехом, рыба не клевала, хотя место было самым подходящим.

Уезжали мы опять в ночь. Солнце садилось, сзади оставались шхеры, участь которых неизвестно когда будет решена. Поездка оказалась последней, надежды увидеть Карелию в ее первозданной свежести остались зимовать до весны.