Поход в Савин монастырь стал последней точкой в нашей культурной программе. Остаток дня отводился купанию, прогулкам вдоль моря и мукам с подарками, брать которые протестовала душа. Десятку друзей всякую муть дарить не хотелось, а не ширпотреб стоил дорого. Перво-наперво нужно было поесть. По утру, в спешке, мы отказались от завтрака, теперь настала пора подумать о хлебе насущном. Время перевалило за полдень и в животе беспокойно урчало. Прямо напротив монастыря стоял решетчатый забор. За ним располагался лазарет, построенный венецианцами в XVIII веке. Служил он, как военный госпиталь, но и гражданский люд мог получить там лечение. Довольно любопытно, что в 1741 году православные монахи провели туда водопровод со святой водой. а полвека спустя которские католики задумали разрушить главный храм Савина монастыря Большую церковь Успения Пресвятой Богородицы. Впрочем, так говорил православный мир, а что интересно сказал бы католик, если бы спросить его поподробнее. Человеческая память избирательна, а в наше время здесь царила стерильная чистота и стояла абсолютная безлюдность.

Корпуса Лазарета пришлось обходить стороной. Теперь в перестроенных зданиях размещалась курортная лечебница «Южная Адриатика» («Južni Jadran»). Вниз вела небольшая лестница и мы спустились на набережную. Роскошный и наглый Петух плевать хотел на исторические подробности. Его не смущали ни башни, ни корпуса лазарета, ни каменная кладка стен. Он цвел напоказ всем людским недомолвкам.

Набережная «Пет Даница» (Šetalište «Pet Danica») всем была хороша, вот только кормить нас отказывалась. Кафешек тут было, хоть пруд пруди, на каждом шагу встречались столики, но завтрак давно завершился. Теперь предлагали обеденные блюда, а по нынешней страшной жаре это казалось немыслимым святотатством.

Наконец, в малюсенькой забегаловке обнаружились блинчики, невостребованные утренними посетителями. Повезло, так повезло!

Третья декада сентября давила непомерным зноем. Бутылка с водой и мокрое полотенце для шеи были непременным комплектом любой нашей вылазки в город, а передышка в хорошей тени давала отдых близкий к нирване. Вот и сейчас мы блаженно сидели под зонтиком, лениво разглядывая церковь и башню Святого Иеронима, стоявшую на горе. Снизу дома смотрелись иначе, чем на прогулке по Старому городу, да и Музей якорей выглядел намного внушительней.

Мечтательное настроение вмиг испарилось, когда официант принес блины. Бывает ли что прекрасней, чем вкусно поесть ко времени? Настырный бубнёж живота унялся, глаза широко распахнулись, теперь можно было шагать без препон вдоль по набережной, по «Пет Данице», собравшей приметы разных эпох и времен.

Фешенебельный особняк у подножия крепостной стены возводили, скорее всего, австрийцы, когда город начал осваивать курортную стезю. Про целебные местные воды и грязи люди знали давно. Первое упоминание о постоялом дворе для иностранцев появилось в 1782 году еще в пору венецианского правления. Речь там, правда, шла о таверне, а не о роскошном дворце. Широко строить отели стали на рубеже XX века. Первым соорудили пансионат в Зеленике, куда за год до этого протянули железнодорожную ветку. Эпоха туризма в Которской бухте взяла начало в 1902 году у небольшого предместья в трех километрах от Старого города.

В тридцатые годы прошлого века Херцег-Нови уже называли морским курортом. Не зря присмотрел король Твртко славное место. Он хотел иметь мощный торговый порт, а взамен появилась марина, где уютно стояли яхты, яхточки и катера, сияя белоснежными боками. Ни разу не видела я у причала крупных судов, хотя дважды мелькали в заливе туристские лайнеры. В одном не ошибся Твртко  Он возводил город для славы, курортному Херцег-Нови она и досталась. Правда дощатый сарай нарушал пышность признания, но из домашней частушки слова не выкинешь.

Модная для прогулок Пет Даница была когда-то транспортной зоной. иначе сказать, промышленной полосой. Прибрежная узкоколейка вела в городок Чаплина, откуда составы везли к Адриатике руду и уголь, добытые в боснийских горах. Двуединая Австро-Венгрия владела изрядным куском Европы, а после Берлинского конгресса 1878 года получила на правах оккупации турецкий санджак Боснии и Герцеговины, где проводила дороги, добывала полезные ископаемые, вывозила лес и крепила свое стратегическое и военное присутствие на Балканах.

Еще одной веткой из Боснии в Черногорию был перегон из Чаплина в Никшич, служивший для тех же целей, что и прибрежный маршрут. Узкоколейки проложили на рубеже XX века, в семидесятых их разобрали за нерентабельностью, а теперь задумали вновь восстанавливать. Кто бы спорил? Бессмертный Интернационал так и учил: «Весь мир до основания мы разрушим, ну а затем…» Воссоздали же старый участок узкоколейки от боснийского Вишеграда до Мокрой Горы в Сербии, назвали, как встарь, «Шарганской восьмёркой» и запустили туристический поезд «Ностальгия», миновавший 22 туннеля, пять мостов и перепад высот в 300 метров. Одним словом, пятнадцать километров сплошного удовольствия. Вот и боснийские предприниматели решили освоить дорогу из Чаплина в Никшич, чтобы избежать поборов хорватского порта Плоче и доставлять груз в черногорский морской Бар. Логистический блиц-проект никак не касался Херцег-Нови. Курортная набережная, обернувшись местами сказкой, видимо, так и останется ею навсегда.

От туннеля до нашего пляжа было рукой подать. Горный массив Орьен подпирал синее небо и разглядывал нас, как неразумных детей. Еще бы, торчать на открытом палящем солнце вряд ли было простительно даже в преддверии отъезда.

Возможно в нас бушевало безумье, но не до такой же степени. Довольно скоро мы удрали домой и, переждав жару, отправились в бутики-лавочки за подарками.

.

Венецианские звери охраняли дороги и подступы к жилищам. Вот удивительно, более 80% местного населения называло себя сербами либо черногорцами, исповедовало православие, а дома вокруг были украшены венецианскими символами. Интересно, с чем здесь вязалось национальное самосознание? С исторической памятью?

Крутой спуск выводил на улицу Негошева, ту самую, что считалась центральной в Херцег-Нови. Именно здесь, возле узкого прохода нас подобрал экскурсионный автобус, собиравший народ для поездки по горным каньонам рек Тары и Морачи. Сувенирные павильоны находились на набережной, куда вела еще одна лестница.

Поход по магазинам являлся печальной необходимостью. Все эти лавки были не раз просмотрены, сувениры к душе не лежали, теперь приходилось мучиться и выбирать лучшее из плохого. Ну и ругаться, конечно, на подлую жадность в Которе, где купить что-либо приличное задушила жаба. Единственной радостью шоппинга стал посетитель маленького салона, давно занимавшего меня своим назначением. Молодой парень сидел в мягком кресле и держал ноги в аквариуме. Внутри сновала рыбья мелюзга, лихо обкусывая засохшие пятки. Жаль, не хватило мне наглости проигнорировать парня и снять пиршество ручных пираний, как бы в науке тварей этих ни звали. Такой педикюр я видела впервые.

Завершать вечер нужно было по полной программе. Сперва купание в чистой воде и заплыв, куда хочется, а не там, где велели буйки.

Затем привычный вечерний кофе на балконе «Мимозы» с бесплатным вай-фаем и поход домой после связи с питерскими на фоне залива.

Свое название кафе получило в честь Фестиваля мимозы, большого праздника весны, весь февраль каждого года царившего в городе.

В ясную и тихую погоду довольно крутой подъем выглядел вполне невинно и мы промахнулись, конечно, ругаясь на трудоемкость пути. Подъем рассчитался с нами сполна, правда нагадил, паршивец, в самый последний момент, а нынче вечером мы тащились наверх, беззлобно бубня о сомнительной пользе от тренировки ног.

Курортная наша неделя в Черногории закончилась. Семь дней мы купались в море, изнывали от зноя, гуляли по улицам, поражаясь цветущей природе, и не заметили, как упоительный розовый полог увял и пожелтел. Осень подкрадывалась и здесь.

Вечер был тихий и томный, а ночью разразилась гроза и хлынул дождь. Ливень не утихал до утра. Все расчудесные планы слетать напоследок к морю завяли сами собой. В восемь утра на улицу Негошева приехал таксист. Оставалось спуститься вниз и тут злополучный уклон нанес роковой удар. Мокрый от дождя асфальт подметок не держал. Один неловкий шаг и Ленка рухнула вниз, зашибив руку. Как показал рентген в Питере, перелом она получила, но самолет улетал без задержек на фельдшера и мы тронулись к эропорту, уложив как-то наскоро руку. На пароме дождь поутих, но настроение было испорчено и Лепетане в слезах даже шутливого умиления не вызывало. Прощания закончились, мы уезжали домой.

Унылый вид аэропорта Тивата скорее говорил об окончании сезона. Той радостной и шумной суеты, что встретила нас по приезде, теперь и в помине не было.

Грозовое небо висело вплотную к земле, регистрация шла с задержкой, но рейсов не отменяли и вылетели мы без опоздания.

Черногория, Черногория! Страна морских курортов и первозданных пространств. Не зря ее сделали туристической зоной. Выбор мест отдыха был отме́нен – бери на любой вкус. Жила же страна на доходы от туризма. В Евросоюз еще не входила, но уже приняла евро в качестве валюты, печатать которую до поры вступления не могла. И хотя заявка в ЕС была давно подана, с любимой Россией держала безвизовый режим. Одним словом, сказка, а не страна.

В Херцег-Нови началось ненастье, как раз ко времени нашего отъезда, но все-таки жаль было покидать место, где популярнейшей шуткой жителей считались десять заповедей черногорца о вреде труда и пользе отдыха. Удивительным образом этот тезис укладывался в статус экологически чистого государства, принятый властями, как определение сущности страны.

1. Человек рождается уставшим и живет чтобы отдыхать.
2. Возлюби кровать свою, как самого себя.
3. Днём отдыхай, чтобы ночью хорошо спать.
4. Не работай, работа убивает.
5. Видишь кто-то отдыхает, помоги ему.
6. Работай как можно меньше, а что можешь переложи на другого.
7. Прохлада это благо, от отдыха еще никто не умирал.
8. От работы все болезни, не умри молодым.
9. Когда захочешь поработать, сядь и подожди. Увидишь, все пройдет.
10. Когда видишь что кто-то пирует помоги ему,                                                     если видишь, что кто-то работает— отойди и не мешай.